Кому выгодно?

Давно известно, что этот вопрос – ключевой в уголовной практике: нашёл ответ – раскрыл преступление. Удивительным образом этот вопрос оказывается столь же актуальным и в практике психотерапевтического консультирования.

Некоторые симптомы психических расстройств возникают в сложных для человека ситуациях – и как будто бы помогают ему эти ситуации переживать. Не нужно думать, что речь идёт о демонстрации психического расстройства, а то и вовсе о симуляции. Нет, «выгодными» психическими расстройствами бывают тяжёлые, трудноизлечимые неврозы, фобии, навязчивые состояния, психосоматические симптомы, невротические тики. Знаете ли вы, что это такое? Навязчиво возникающие подёргивания различных мышц, чаще всего лицевых: покашливание, шмыгание носом в самый неподходящий момент, различные гримасы, пожимание плечами, непонятные движения рук. Такие симптомы очень часты у детей, в особенности у чрезмерно возбудимых, в период адаптации к новой жизненной ситуации. Ясно, что здесь необходима помощь. Однако иногда тики проходят сами собой, если ребёнок пребывает в атмосфере психологического комфорта. А если нет?

Хрюкать ради общего блага

…Эта пара с 12-летним сыном обращает на себя внимание ещё до начала консультации: родители так возбуждены и взвинчены, что создают одним своим присутствием почти физически ощутимое напряжение.

Они развелись шесть лет назад. Развод не был мирным: в конфликт были вовлечены все поколения этой семьи – бабушки, дедушки, дети. Скандалили, делили имущество, судились и таскали по судам детей. Старшему в то время было 16, сегодня он уже взрослый, служит в армии. Младшему – 6. Именно тогда и появились у него тики: моргал, щурился, морщил лоб, шмыгал носом. Показывали профессорам, пичкали таблетками, лечили у травников, обращались к экстрасенсам… Словом, действовали по полной программе. Не помогало. Жил мальчик у родителей матери, она брала его к себе только на выходные: «Осталась одна, нужно было работать, строить свою жизнь заново».

Отец между тем сошёлся с молодой женщиной и переехал жить к ней и её родителям. К сыну он очень привязан, связь с ним не терял, был «воскресным отцом», как не без яда замечает его бывшая жена. Вообще, ситуацию описывает в основном она. Она напориста, говорит громко, требовательным тоном. Одета в ярко-красный костюм и весьма экстравагантную шляпу, тоже красную. Очень агрессивна и, несомненно, глубоко несчастлива.

Год назад мать решила, что должна взять мальчика к себе: тики не проходили, в школе были сплошные двойки и прогулы. Год она билась – и потерпела, по её мнению, полное фиаско. Правда, тики у сына исчезли почти полностью, зато школьная ситуация обострилась до крайности. Мать не решалась на него давить, тем более – наказывать, сам же он ни малейшего интереса к учёбе не испытывал. В итоге было решено: мальчик перебирается жить к отцу, поскольку мать «не справилась и окончательно его распустила». Справедливости ради нужно сказать: отца сын горячо любит, и насильно его никто к переезду не принуждал. Мальчик живёт теперь у отца, ходит в новую школу. Хоть и «из-под палки», но занимается и вполне успевает. Вот только тики возобновились – теперь он «хрюкает». Потому-то его ко мне и привели.

Мальчик хрупкий, немного инфантильный на вид, с ангельской внешностью. Действительно, еле слышно, но почти всё время нашей беседы издает носом звук, похожий на хрюканье. Сам его слышит, но контролировать себя не может.

— Ты доволен, – спрашиваю, – что теперь живёшь у отца?

— Да, я его очень люблю.

— А что представляет собой его новая жена?

— Она ему не жена!

— Ну не жена, ладно. Добрая она, красивая?

— Что вы, вот мама – красивая. А эта так себе. Она вроде добрая, говорит, что меня любит… А за что ей меня любить? Сплошное притворство…

— Ты считаешь, родители правильно решили, что тебе лучше у папы жить? Тебе там хорошо?

— Ну, наверное… Вот только маму я почти не вижу. Что в  этом хорошего?

— Скажи, а если бы ты мог, как бы ты изменил эту ситуацию?

— Что за вопрос? Я бы сделал так, чтобы родители были вместе.

— Но послушай, не кажется ли тебе, что это нереально? Ведь они уже давно разошлись; наверное, они просто не могут быть вместе.

— Ну почему же? Ведь когда со мной что-нибудь случается серьёзное, вроде этих тиков, очень даже могут. Вот и к вам мы все вместе пришли. Мы ведь к вам обязательно все втроём должны приходить, да?

Невесело, но вместе

Ну конечно же, втроём, непременно вместе, ведь болезнь любимого сына – это общее дело. А мальчик между тем, несмотря на очевидно мешающее ему «хрюканье», выглядит сегодня вполне счастливым.

Очевидно, что сложилось явно невыносимое для ребёнка положение, – невыносимое потому, что родители всё ещё не смирились с ситуацией, оба страдают, ревнуют, мучаются чувством вины. Потому-то так агрессивна и несчастлива мать, так жёстко и непримиримо настроен отец, убеждённый, что сына «распустила мать, потому что она им не занималась». Надеяться на воплощение мечты мальчика, на воссоединение этой развалившейся семьи под одной крышей было бы, вероятно, и в самом деле бессмысленно. Но ведь можно ощущать свою общность и живя врозь.

Мальчик нуждается в обоих родителях; он чувствует себя в безопасности, когда они вместе, когда они не враждуют, но объединяются, пусть даже и в тревоге за его здоровье. Он и болеет. Вот такая выгода…

Что же делать? Стараться помочь родителям осознать сложившееся положение вещей, принять ситуацию во всей её полноте и сложности, искать конструктивные решения…

В уголовной практике найденный ответ на вопрос «Кому выгодно?» знаменует собой успешное окончание расследования… В нашем же деле тут-то всё и начинается.