Евгений Стычкин: «Ребенок — это не игрушка!»

№ 11, 2010
Рубрика: Звездный старт
Евгений Стычкин: «Ребенок — это не игрушка!»
Евгений Стычкин родился в в Москве. Его мама — прима Большого театра Ксения Рябинкина. Она же — царевна Лебедь в «Сказке о царе Салтане». Отец — перевод­­чик Алексей Стычкин. А вот и первая леген­­да в биографии будущего артиста: поступая во ВГИК, он написал сочинение на кол. «Пишите аппеляцию!» — сказали ему. «Эпиляция», — написал он. И его приняли.

Евгений, Вы сегодня очень популярный артист. Фильмы с Вашим участием то и дело по­­являются на разных каналах. Вы снимаетесь в ре­­кламе. Вы прекрасно двигае­­тесь, танцуете. Откуда такая универсальность? Давайте мысленно вернемся в Ваши школьные годы…

— Точные науки меня мало интересовали. Я не очень быстро запоминал математические фор­­мулы, и в этом смысле мои амби­­ции свелись к нулю.

Правда, в какой-то момент я увлекся геометрией. Она восхи­­щала меня логичностью своих по­­строений. И те науки, где логика была инструментом для решения задач, производили на меня при­­ятное впечатление. Но как толь­­ко требовались конкретные зна­­ния, требующие зубрежки, я терял интерес и переставал участвовать в процессе учебы.

— Много ли проблем Вы до­­ставляли родителям?

— Я рос абсолютно бескон­­фликтным ребенком. Конфлик­­товать стал теперь. И стараюсь в себе это качество развивать. Если ты споришь — значит, у тебя есть свое мнение, которое ты го­­тов отстаивать.

А раньше к спорам был совер­­шенно безразличен.

— Вас ставили в пример, или наоборот Вы служили об­­разчиком непослушания?

— Чем старше я становился, тем больше мне нравилась учеба и тем сильнее я начинал уважать учителей. И уже после окончания школы я как-то зашел засвиде­­тельствовать почтение прекрас­­ным педагогам.

Пришел к Евгению Семено­­вичу, учителю литературы, по­­видаться. Поговорили с ним на большой перемене, и тут на нас налетел какой-то явно записной хулиган из класса. Евгений Се­­менович подхватил его уверен­­ным и привычным движением за шкирку и, грустно улыбаясь, сказал: «Думаешь, ты балуешься? Нет, друг. Вот этот человек перед тобой, вот он — да, баловался».

— Были ли забавные клич­­ки или прозвища?

— Только производные от фа­­милии.

— Чего Вам не разрешалось?

— Мама с папой внушали мне такую истину: нельзя обманывать. Ни при каких обстоятельствах! Все остальное было разрешено. Меня воспитывали не строго. Впрочем, однажды папа, который обычно ничего мне не запрещал, хотя имел на меня безграничное влияние, увидел меня на мотоци­­кле и сказал: мол, еще раз сядешь -ноги оторву. С тех пор я на мото­­цикл и не садился. Я хотел быть похожим на отца. Любил нахо­­диться в компании родителей. А когда был со своими сверстни­­ками, утрированно подражал ма­­нерам поведения папы.

— Чем Вы увлекались, когда были школьником?

— Коллекционировал солда­­тиков. Тогда не было конструкто­­ров, вернее, их было мало, и если покупали один, то берегли как зе­­ницу ока. Поэтому мы с моим дру­­гом Денисом Даниловым, с кото­­рым жили на одной лестничной клетке, из спичечных коробков, купленных на деньги, которые нам давали на мороженое, на га­­зированную воду с сиропом или на общественный транспорт, строили огромные замки. Склеивали, резали сложносочиненные конструкции.

Нынешним детям я страшно завидую. И когда я с детьми при­­хожу в магазин, происходит сцен­­ка из моего детства — с точностью до наоборот. Мальчишкой я дер­­гал маму за руку: купи мне то, это… А теперь дети готовы сваливать, а я стою, трогаю, рассматриваю.

— Переходный возраст — сложное время и для взрослых, и для подростка. Вы как пере­­живали взросление?

— До переходного возраста я доставлял родителям больше проблем: так себе внимание, так себе желания. А когда все стано­­вятся неприятными и прыщавы ми подростками с гипертрофи­­рованным духом противоречия относительно взрослых, я вырос.

— Как рано проявился Ваш артистизм?

— В моей семье зачатки актер­­ских способностей поддержива­­ли прежде всего из желания вну­­шить мне чувство уверенности в себе.

Бабушка по линии мамы, Алла Цабель, меня бесконечно любила и баловала. Она считала, что че­­ловека обязательно надо хвалить, тогда он сможет добиться боль­­шего. Бабушка, как и мама, тоже была балериной. И при этом они с моей мамой и тетей ни за какие коврижки не хотели, чтобы я стал балетным танцовщиком.

Теперь бабушки давно нет, я нашел ее мемуары, написанные еще в 70-е годы, издал их. Она описала свой путь: как из Пе­­тербурга, из генеральских квар­­тир рядом с казармами полка ее отца, где они жили с детства, прошла испытания революцией, НЭПом, голодом, войной. В мему­­ары вошло огромное количество документов, фотографий, писем. Это — зеркало времени. Книга называется «Моя жизнь». Это пока единственное мое достиже­­ние, которым я по-настоящему горжусь и хвастаюсь. В осталь­­ном у меня много претензий к себе.

— Ваша мама — артист­­ка балета. Наверняка с дет­­ства она брала Вас с собой. Какие впечатления остались от закулисья?

— В 10 утра я был с мамой на утреннем «классе», потом на репетиции, потом на спекта­­кле. Я даже в нескольких спекта­­клях вышел на сцену. С тех пор я очень люблю балет…

— Ваш отец был перевод­­чиком-синхронистом, и ему довелось работать с перево­­дом фильмов. Посмотреть хо­­роший фильм в 70-е и даже 80-е было большой роско­­шью. Какие фильмы смотре­­ли Вы, и какие из них Вам запомнились?

— К сожалению, я тогда был очень маленьким, на просмотры меня брали крайне редко. Смо­­трел энное количество раз «Од­­нажды в Америке», «Человек со шрамом» и «Касабланку». И ан­­глийские версии, и папин перевод знаю наизусть. Но тогда почему-то это мало меня трогало. Хотя наверняка именно тогда и упали первые ростки в мое сознание. Я очень люблю старые фильмы, хотя в чем-то они наивные. Там уровень человеческих взаимоот­­ношений в совершенно другой плоскости, чем теперь, там более пронзительные чувства.

Сейчас-то ментальность изме­­нилась. Причем не в лучшую сто­­рону.

— Когда Вы ощутили себя любимчиком женщин?

— А с чего Вы взяли, что я это ощутил? Я этого еще не понял. И, видимо, мне предстоит это для себя открыть.

— Вы влюбчивы?

— Я скуп на откровенности. Так что оставлю ответ при себе.

беседовала Наталия Юнгвальд-Хилькевич